Утро началось с колокольного звона, гудков кораблей и чириканья птиц под окном, причем проснулась я рано в 9.00, как и планировала.
План по уборки квартиры удачно выполнен. прощай хлам!)) хочется работать.
Потом пришла в гости моя стара подруга Даша. Все та же Даша. Неизменная. Поболтали, посмотрели фотографии с Попова))
Вечером была встреча с Димой. Он приехал из Кореи. Сидели, болтали на набережной на лавочке и любовались сочетанием неба, моря и солнца, готовящегося к закату. Он предложил покататься на колесе обозрения, прокатились, красиво. я с детства на нем не каталась.
А потом была открытая танцевальная площадка в Океане. Вроде сальса. Дима уговорил потанцевать, хотя оба не умели. Протанцевали несколько песен. наверное, было забавно на нас смотреть на фоне людей знающих танец. Мы просто отрывались.
Там была одна пара, танцующая хастл. Они жгли. Парени, немного немного по духу похожий на Мишу Гладкова, немного прямоугольный. и Девушка худенькая, хрупкая. наполненная энергией. крепкий загар ее кожи выделял на своем фоне белое с красными цветами платье и белые вьющиеся волосы. они получали наслаждение от танца, горели, вытворяли то, что приходило в голову.
Она казалась очень легкой и сильной.
Глупо, но я всегда казалась себе большой и тяжелой. это все навязанные в школе комплексы.
Пока мы с Димой танцевали. я поняла, что я привыкла быть сама по себе, своенравна и ему не особо доверяю. я просто привыкла быть одна и танцую одна. только вальс и умею с партнером. Хотя все зависит от того на сколько доверяю человеку и мне все равно, что он подумает. помню, как на третьем курсе на Новый год танцевала с мальчиком почти до утра. мы дурачились, превращаю наш танец почти в истории. а все потом над нами прикалывались.
Ваня не любил танцевать... несколько раз танцевала "медляки" с мало знакомыми людьми и все.
а так и в жизни. привыкаешь быть один. и как-то в этом замыкаешься. двум людям нужно еще притереться друг к другу. танец - это только показатель...
фотографировались у фонтанчиков. На остановке, прощаясь, Дима нежно поцеловал меня в край уха. приятно... как я соскучилась по ласке.
Но, гуляя с ним, я представляла другого рядом с собой. на секунду. но другого. сравнивала. и понимала, что с тем будет уютнее, проще, свободнее.
а потом шла пешком домой с Луговой. Любовалась вспышками молний и мокрым городом под тропическим ливнем, промокая все сильнее и сильнее...
а еще представляла, что я в Париже. так здорово))

---

прошлый день не вернешь, а тем более год. Августовские ночные прогулки не вернуть.

Сделала сегодня перестановку дома. теперь мой диван стоит на том же месте где и кровать моих соседей сверху. Угадайте, как я догадалась?)))
зато теперь, лежа на диване, я могу смотреть на звезды)) ( и подсматривать за соседями в доме напротив)), а сидя возле журнального стола, любоваться видом района Часовитина.
И на лоджию теперь можно выходить нормально))
Появляются идеи по преображению окружающего меня пространства))
Смена обстановки)))

Завтра по плану отпускание старых, ненужных вещей... в мусоропровод)))

---

Неужели все завхозы такие вредные!!

---

От Кати узнала, что Бакшеева проводит частные уроки, зародилась мысль пойти к ней заниматься, все дело только в деньгах. Хотя это не важно...

---

Нежный вечер... удивительно нежный вечер. все в гармонии. все пропитано нежностью, которое мягко тебя обволакивает и в своей расслабленности ты счастлив, тебе ничего не хочется, потому что тебе хорошо, тебе всего достаточно)
И расставаться не больно и не грустно, потому что все уже есть в тебе и жадность здесь неуместна.
Вечер с Красным и Катей на берегу моря. я в основном только слушала и этого было достаточно)) удивительный сначала золотой, потом нежно-розовый закат с нежно-голубыми облаками и небом. и все вокруг было пропитано спокойствием и нежностью: море, небо, сочетание красок заката, люди рядом с тобой, их чувства, объятия... теплые, крепкие и спокойные в своей устремленности к тебе.
а легкий алкогольный дурман, расслаблял тело и придавал спокойствия, обезболивал, тормозил все грустные нотки в твоем существе.
снова прогулка по Ладыгина и интересные открытия) Спокойствие и расслабление.. мозг не думает... это хорошо...
ты как будто лежишь в большой, мягкой постели, не хочется шевелиться, чтобы не расплескать чувство умиротворения в себе...

х о р о ш о . . .

---

Меня всегда удивляло то, с какой легкостью известные и не очень критики давали оценки произведениям. Это никак не подходило под идеал литературного критика, привитый нам у университете(как ни странно)). слишком уж попахивало заносчивостью... хочу написать свою работу... я чувствую, что начинаются изменения во мне.

хочется писать...потоком сознания.

наверное, самая откровенная форма литературного произведения - это дневник. во всяком случае, сейчас. Она популярна.

театр после неприятия, обременения становится ближе. появляются живые нити. Идея использовать Гротовского мне нравится, она расширяет пространство нашего понимания театра. она современна и интересна.

вселенная дает ответы. Какие вопросы - такие и ответы.))

---

сегодня я весь день читала книжку)) и было продуктивное занятие в студии))
А еще я наконец-то выспалась)) вчера пересматривала старые фотографии. такие теплые воспоминания. Облачная с ее необыкновенным спокойствием, Находка с ее духом исполнения желаний, Русский и наши бесшабашные вылазки на природу))

а сегодня читая роман, вспоминала тебя. твои слова или записи о том, что хотелось править текст или чувствовалась недостоверность написанного. как-то даже немного цинично отнеслась я ко второй части романа. ведь то, что предполагала в самом начале, оказалось правдой в самом конце, и неожиданной развязки, которую хотел сделать автор, не получилось. неужели редакторское зерно шевельнулось во мне?!)))

Чувствую к тебе теплоту и нежность за тот дождливо-чудесный, погруженный в поиск себя, очарованный понедельник...

а еще, хочется не переводить продукты, а готовить для него ужины, и проводить вечера уже не в компании интернета, давать импульс для взаимного самосовершенствования. я хочу вырастить своего мужчину - это не значит, что он какой-нибудь цветок, хотя скорее дерево - Тис, например)))
Это значит, что нужно дать толчок для его самосовершенствования, дать ему цель, "Для чего", стать его музой. Показать, что его любят и ценят, уважают, готовы незаметно подставить плечо, или разделить радость... обеспечить надежный тыл. и он тоже будет платить тебе тем же. главное, правильно выбрать мужчину.)) посмотрим, что будет дальше)))
мне пришла мысль, что женщина и создана для того, чтобы отдавать и растить. детей... своего мужа. она созидательница. хотя не без примеси разрушительности, везде должен быть баланс. Ломать что-то всегда необходимо, без этого не появится новое, вопрос только в том, что ломать?))

---

дочитала роман.
Странно, но интрига не удалась. на самой развязке романа мне стало скучно, даже не скучно, а как-то все равно...хотелось идти дальше, читать,проглатывать) я уже знала, что там написано, в чем соль. со мной такое в первый раз. я впервые знаю, в чем интрига. и поэтому главная героиня показалась мне достаточно глупой, хотя она просто не хотела принимать годами той правды, которая открылась ей в один прекрасный день.
этот роман можно спокойно раскритиковать, подставив под лупу скептика. но, первая половина мне очень даже была нужна с ее идеями, важными для меня сейчас. незаметно автор вывел вторую линию, которая существовала все это время, но как-то в тени, и только в конце романа она проявилась в полной мере. Анатолий Тосс показал два варианта развития событий. один у Марины, которая добилась мировой славы, сделав прорыв в науке и второй менее заметный во всей этой погоне за своей самореализацией, но такой до боли необходимый каждому человеку - семья. Катька(ее так называют в тексте) родила двух сыновей своему любимому мужчине, они среднестатистическая семья, но у них есть дар - они счастливы. конечно от описаний в последних главах становилось немного приторно во рту, и хотелось сказать "слабовато" или (уже штампом) "не верю", но идея сама по себе хороша. исполнение я бы почистила немного)
ВОТ И ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ ТО, ЧТО ОН ХОЧЕТ ПОЛУЧИТЬ.

я подробнее потом, успокоившись, напишу про роман, сейчас нужно бежать.

P.S. страшновато читать другие романы автора, вдруг они слабее чем этот)

странно, но захотелось почитать чего-то легкого и изящного... о любви. в романе есть изящество...заражающее изящество...

---

РЕШИЛА изменить жизнь. пора уже. начну с небольшой перестановки дома.
Вчера денис сказал, что нужно понять, что ты лучше всего умеешь делать, чтобы начать это развивать. а работа должна быть такой, чтобы тебе хотелось заниматься ей в любое время, чтобы горело. и рассказал свою историю.
мне пришла в голову мысль, что ты можешь стать , например, редактором в какой-нибудь местной газете или журнале,но работать на этом месте всю жизнь я не хочу. нужно развиваться в любое время. если ты не идешь вперед, то ты неотвратимо движешься назад, т.к. теряешь самое драгоценное - время.

---

Всего четвертый день на работе после отпуска, а уже стало немного скучно, захотелось чего-то нового...другого.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Переезд к Марку по своей событийности сопоставим разве что с моим переездом в Америку, настолько решительно он поменял мою жизнь. И не потому, что язык, на котором я теперь говорила подавляющую часть дня и ночи, перестал быть русским. И не потому, что мой распорядок и мои привычки обречены были на перемену и действительно изменились, взаимно подстраиваясь под привычки другого человека, — про это написано в любой книжке по психологии супружеской жизни, которые я штудировала еще в мучительный период полового созревания. И не потому даже, что секс из нерегулярного и отрывочного и потому восторженного стал повседневным, частично потеряв, как и должно быть, прежнюю остроту, он при этом дополнился сладким предчувствием ежедневной, вошедшей в зависимую привычку однообразности.
Конечно, наслышавшись разных ужасов о невзгодах семейной жизни, я боялась, что наша любовь физиологически упростится до примитивного уровня повседневного удовлетворения. Но, как ни странно, она не стала хуже, она стала другой, войдя в новую, неизведанную мною до этого фазу. Будучи лишь частью человеческих отношений, секс, видимо, видоизменился вместе со всей структурой этих отношений, перейдя в другую плоскость, не соперничая с тем другим, из прежней жизни, как не соперничают сами жизненные отрезки.
От частых, почти ежедневных занятий любовью секс стал изощреннее, но сама изощренность была теперь однообразнее, что на самом деле любовь не принижало. Конечно, нас не преследовало мучительное желание, как это было раньше, когда мы встречались после двух-трех дней разлуки, и поэтому мы стали сдержаннее в наших прелюдийных ласках, разборчивее в выборе места и положения, вернее, наша разборчивость заключалась в умышленном отсутствии какой-либо разборчивости.
Конечно, мы экспериментировали. Скорее, непреднамеренно изменяя положение, либо наклон, либо поворот, мы добивались при этом пугающего изменения в физиологии ощущений, но не они в результате определили новую эпоху нашей любви. В конечном счете сколько этих самых положений или поворотов можно использовать, пока сам поиск их не станет целью секса и эта погоня за пустой механикой не подменит ту самую острейшую чувственность, которая исходит от нервной эмоциональности внутреннего возбуждения.
Настоящая изощренность появилась не в позах, не в движениях и даже не в дополнительной атрибутике в виде причудливого белья, зеркал, повязок для глаз, а в значительно более захватывающей, именно умственной фантазии, которая не знала ни предела в необузданной живости сцен и образности их описания, ни ограничений в их тематике.
Марк отличался уникальным умением вызывать во мне полуобморочные желания на психическом, подсознательном, а вернее, бессознательном уровне. Я не знаю, что так действовало на меня. Конечно, он обладал тем врожденным талантом, которому не научишь, но он не использовал его бесконтрольно, он накладывал его на умение, на знание, которыми владел. И они, талант и знание, усиливая друг друга, вели его, и я понимала, что он знает конечную цель.
Желание мое, впрочем, рождалось не сразу, а скорее поднималось нарастающими фазами, накатывающими волнами, когда одна большая волна, несущая больший заряд энергии, нагоняет и покрывает собой волну предыдущую, уже частично выдохшуюся и потерявшую свою изначальную силу. Часто случалось так, что лицо Марка оказывалось так близко к моему, что глаза его, всегда в такие минуты густо-синие, теперь от миллиметровой близости сливались в моем напрягшемся сознании в одно непрерывное синеющее пространство.
Он входил в меня, медленно раздвигая мои губы, и они нехотя и потому особенно томительно поддавались и пропускали, хоть и с некоторым, чуть заметным сопротивлением его настойчивый напор. Он пользовался этой поблажкой, и проходил внутрь, но всего на миллиметры и, трогая какие-то самые чувствительные места где-то на входе, не позволял мне самой поглотить сразу всего его. А потом, каким-то чудом опережая мое жадное движение, высвобождал меня, впрочем, только на секунду, только чтобы дать сойтись моей раздразненной плоти, только для того, чтобы в эту же секунду снова найти, и снова раздвинуть ее, и снова ощутить притворное, пронизывающее ее сопротивление, чтобы снова повторить все сначала.
Потом, стоило ему освоиться и утвердиться во мне, как движения его становились ровны и методичны, без ломаного ритма, без попыток достать какую-то особенно отдаленную и потому чувствительную внутреннюю стенку. Не было ни резких убыстрений, ни внезапных остановок, ни стремительных тяжелых ударов — просто ровное, методичное покачивание, качельное скольжение, где каждое отдельно взятое продвижение было почти неосязаемо, почти нечувствительно, но, связанные вместе бесконечно плетущейся паутиной размеренности, они рождали томительный фон пьянящего головокружения.
Руки его не блуждали по моему телу, они не перехватывали неожиданным движением мои ноги, не приподнимали их рывком, пальцы не стремились к месту нашего соединения,они не касались ласковыми всплесками моих, сейчас так доверчиво раскрытых губ, они не пытались сползти чуть ниже и не вдавливались болезненно-сладко в податливую впадину. Нет, ладони его окружали только овал моего лица, сдавливали его с двух сторон, концентрируя мой и так неподвижный взгляд на обволакивающей голубизне.
Марк брал губами мои губы и, все так же монотонно входя в меня, шептал прямо внутрь: «Я люблю тебя», и, захватив на мгновение мое дыхание, снова повторял: «Я люблю тебя». Губы его, так и оставаясь на моих, цепляясь за каждый их мягкий, расслабленный изгиб, так же настойчиво, как и его движения во мне, продолжали едва уловимо скорее выдыхать, чем шептать эту единственную фразу, порождая круговое ее вращение, так что начало одной переплеталось с концом предыдущей, и я уже скоро переставала различать смысл отдельных составляющих ее слов.
Все это вместе — и непрекращающаяся ритмичность внутри меня, и его открытые, завораживающие глаза, и безостановочный, ушедший внутрь, в мою глубину, поцелуй, и нарастающее давление его тела, и мягкая властность рук, и — что самое сильное— эти слова, прорезающие мой мозг, — все вдруг завладевало мной, обволакивало, пеленало в летучее, воздушное покрывало и отрывало от земли и уносило вверх.
Постепенно его движения, и губы, и слова, и взгляд переставали быть взглядом, движениями, словами, их нельзя было ощутить в отдельности, они вдруг сливались в единую неразрушимую материю, создавая вокруг меня дурманный, мерцающий мир. Он ласкал и нежил, лелеял и баюкал меня и в то же время уносил, уносил вверх, туда, где не было ни пространства, ни времени, ни сознания, а только он, этот чудный мир, ставший моим последним прибежищем, растворившим меня в себе, но и сам ставший частью меня, вошедший в меня через поры моего тела, корни волос, глазные яблоки, позвоночник.
Сначала я еще пыталась пойти бедрами навстречу его ритму, поймать темп, а потом опередить, накрыть своим, более жадным, перехватить инициативу, но чувствовала только тяжелую придавленность на животе и ногах и глухой, почти угрожающий шепот: «Не двигайся, я сам». Потом я поняла: все дело в недвижимости, так как любое неосторожное движение, порой даже слово могут спугнуть и расстроить гармонию нашего, так чудесно сотканного мира. Лишь мое ответное дыхание не нарушало его распластанной вздрагивающей мозаики. Слившись с дыханием Марка, оно вторило ему, сначала повторяя, потом догоняя и соперничая, а потом, набрав свою собственную монотонную силу, свободно выплескиваясь в слова: «Я люблю тебя». А потом опять, все закручиваясь и закручиваясь в спираль: «Ты мой любимый», и опять, снова: «Люблю тебя», и снова, и опять, и опять.
Я действительно физически ощущала, что люблю его, но любовь эта, подобно всему, что окружало меня, была не резкой, а смягченной. Она тоже стала частью наркотического мира и поэтому была не только признанием, не только выражением моей бессильной неподвижности, но и видом божественной медитации. Я давно знала, что чувствую через мозг, через голову, но в какой-то момент именно мой мозг терял соединение с сознанием — сознание выходило за пределы его структуры, дезинтегрировалось и растекалось по поверхности моего невесомого мира, создавая новую, почти материальную субстанцию.
Я не знала, как долго продолжалось наше кружение, вернее, мне казалось, что оно продолжалось бесконечность. И, хотя я догадывалась последней все еще работающей во мне, отвечающей за реальность системой, что какая-то жизнь все-таки существовала до того момента, как Марк приблизил ко мне свои глаза, я не пыталась перевести напрямую неземную вечность в примитивное земное времяисчисление.
Останавливались мы скорее не оттого, что кончали, а оттого, что наш полет требовал больших затрат и чувственной, и, наверное, физической энергии, и поэтому мы останавливались, изнуренные, еще нездешние, тяжело дышащие в мокроте сбившейся под нами простыни. Я не зпаю точно, кончала ли я в процессе, думаю, что да, хотя это было неважно, даже нежелательно, так как сбивало концентрацию, отвлекало сознание.
Вообще, мое отношение к оргазму, всегда сдержанное, стало почти враждебным, как к чему-то, что ломает, останавливает процесс любви, и я старалась не обращать на него, насколько могла, внимания, не отвлекаться от того огромного, что происходит во мне, ради этой суетной частности, когда он все же возникал сам по себе как обыкновенная физиологическая потребность. Я никогда не понимала, почему к нему надо стремиться, а, наоборот, не сторониться, ведь именно он нивелирует и сводит на нет все острейшие чувства и тончайшие эмоции.
Общепринятое представление, что оргазм является сутью секса, как и возведенное в фетиш стремление к нему, казались мне примитивным упрощением самой сути физиологической любви. В конечном итоге это всего лишь сокращение определенной мышцы, сокращение, которым можно научиться управлять искусственно, как можно научиться управлять любой мышцей. А разве сама любовь с ее нервной тончайшей изощренностью, с ее фантасмагориями, с гипнотизирующими запахами и звуками, с мутящей, заволакивающей чувственностью, подключающая все самые неразгаданные, божественно непостижимые системы организма и, не ограничиваясь ими, достигающая неземного достояния человека — души, — разве такая любовь сводится к сокращению какой-то мышцы?! Неужели суть секса, суть любви, которую я пытаюсь выразить словами и бессильна, как и не смог это сделать никто до меня, неужели эта суть находит свое вульгарное объяснение в простейшем физиологическом процессе, легко объясняемом на школьном уровне?!
Марк конечно же кончал, что являлось для его физиологии логическим завершением любви, хотя, как я в конце концов поняла, кончал он не для того, чтобы улететь еще дальше, а просто, чтобы завершить процесс естественным образом, когда он чувствовал или считал, что его пора завершить.
Все это привело меня к парадоксальной мысли, что мужчины кончают тогда, когда им сознательно или подсознательно больше не хочется заниматься любовью, используя этот прием как извинительный выход из ситуации, из которой другого извинительного выхода для них нет. Мысль поразила меня, я-то раньше была уверена, как и все остальные, что чем круче кипение страсти, тем быстрее мужчина достигает, так сказать, любовного извержения. А все оказалось наоборот — чем приятнее для него непосредственный процесс, тем дольше он будет стремиться в нем находиться. Ну, и обратное, конечно, тоже верно — любое ощущение дискомфорта в постели будет вызывать у мужчины желание поскорее из нее выбраться, что естественно приводит к скорому завершению акта любви.
Я поделилась своим наблюдением с Катькой, но та только фыркнула в ответ, сказав что-то особенно язвительное, вроде: «Не зря тебя психологии учат», и я подумала, что мое понимание не может распространяться на всех, и вообще, наверное, общее правило отсутствует, так как у всех все происходит по-разному. Впрочем, подумала я, тот факт, что мое замечание, как и любое замечание о жизни, верно лишь частично, не делает его менее ценным.
Тогда же я поняла и то, что секс — это вообще не про половые органы и даже не про эрогенные зоны; они только дежурные форпосты, прикрывающие собой внутреннюю многопластовую сложность. Или их лучше сравнить со скупым выходом золотоносной породы наружу, на поверхность, выходом, только подсказывающим, что там внутри, под землей заложена сложно извивающаяся жила. Они — лишь скудная связка, соединяющая поверхностные признаки с глубинным богатством, лишь зыбкая гарантия его, никак, впрочем, его не подменяющая.
Именно глубинное и есть основа физической любви, и неподдельное искусство связано с умением трогать не поверхностные, пускай чувствительные части тела, а удаленные, недоступные обычно участки души, сознания, нервной чувственности, умением всколыхнуть фантазию, создавая из них общее сверхпроводимое поле.
Этим талантом, талантом любви, безусловно, обладал Марк. Я помню, как однажды, уже поздно ночью, не то в пятницу, не то в субботу, вернувшись откуда-то, оба немного пьяные, и, находясь весь вечер в возбужденном ожидании возвращения, мы сразу бросились в постель и осознали себя в нашей квартире, только когда начало светать. Именно тогда я сказала Марку о его любовном даровании. Он довольно улыбнулся — понятно, ему было приятно — и согласился, что, конечно, как и всем другим, заниматься любовью можно талантливо и, как и во всем другом, талант может быть врожденным, а может быть привнесенным.
— То есть, — сказал Марк, — как и всему другому, человека можно любви научить. Но, — продолжил он, как мне показалось, уже про что-то другое, — всегда приятно найти человека с природным талантом, который, если потом потребуется, несложно развить. — Он помолчал, а потом добавил: — Видишь, все в жизни подчиняется одинаковым законам, и любовь в том числе.

Американская история. Анатолий Тосс

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Да, да, да... Встречалась сегодня с Красным и Катей)) Много интересного принес разговор в кафе..
в очередной раз я снова столкнулась с закрытой дверью в саму себя. Мне дали пищу для ума)
сказали то, что я знаю сама, но вечно не хочу или боюсь признать)) снова та же закрытая дверь, что и год назад. зажатость. уж слишком вы себя, барышня, контролируете там, где не нужно. уж слишком несерьезно вы к себе относитесь.
рефлексирую...
и пока дверь не откроется, мало что изменится.
сказали, неплохо быть плохой. если нужно, то почему нет. Я же не хорошая девочка, я только успешно строю из себя такую уже 22 года. и это правда. а выпускаю из себя чуточку той, настоящей, ооооооооооооооооооочень редко, раз в тысячу лет. Вот и сходит она с ума в комнате за закрытой дверью. даже не представляю, что должно произойти, чтобы она освободилась. а если освободится, то всем мало не покажется.
черт! опять хочется убить себя, чтобы прекратить эти дурацкие муки бессмысленной внутренней борьбы.

---

О любви

Да, да, догадалась я, это и есть самое главное: ведь любовь, и физиологическая, и эмоциональная, она ведь не про примитивные эрогенные зоны да и не про первичные и вторичные половые признаки. Она как раз про такое редкое состояние, когда открываются бесчисленные кожные поры, и именно они впитывают и тело любимого, и источающую им энергию, но и не только. А еще голос, и взгляд, и тепло, да и весь загипнотизированный воздух пропитанной ими комнаты. Ведь только так происходит полное, предельное взаимопроникновение друг в друга — только через открытые любовью поры.
Американская история. Анатолий Тосс

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Красиво...

Я подошла к окну и стала смотреть на реку, на покачивание отраженных в воде огней противоположного берега. Я не заметила, как Марк оказался рядом, и только вздрогнула от прикосновения, от того, как он обнял меня за талию, и сердце по-дурацки остановилось и пропустило удар, и замерло дыхание, и я уже не знала, что делаю, потому что все вокруг качнулось и расплылось, и я, онемевшая, не осознавая своих движений, оказалась прижатой к его груди и в испуге и отчаянии с мольбой посмотрела на него и увидела его глаза, заливающие все своей синевой, и услышала, как он шепнул: «Как я хотел тебя все это время».
Я кончила почти сразу, почти мгновенно, отчего меня немного отпустило, и я смогла удивиться этому, впервые открытому своему качеству. Но он ничего не заметил, и я продолжала ощущать его в себе, и через несколько мгновений все снова начало кружиться перед глазами и постепенно слилось воедино, и я уже не могла ничего различить и потому закрыла глаза.
Он двигался во мне как-то неожиданно, по-другому, с такими движениями я не была знакома раньше, это не было плавное ритмическое колебание определенной амплитуды, а, скорее, наоборот, движениярваного, если вообще существующего ритма. Он то убыстрялся, то замирал и почти останавливался, и я замирала вместе с ним, но потом вдруг в самый неожиданный момент ударял меня внутри так глубоко и с такой неожиданной силой, что мне казалось, не только крик, но и вся моя плоть вырываются наружу.
Удары эти все нарастали и по силе, и по скорости, и, когда я уже начинала к ним привыкать, когда я уже начинала ловить их безумный ритм и подстраиваться под него, они вдруг так же неожиданно замирали на полудвижении, полувзмахе. Мои бедра еще чуть дрожали, ожидая продолжения, но его не было, и они расслаблялись, и именно в этот момент, застигнув врасплох, он снова ударял меня одиночным немилосердным движением, и от неожиданности, не успев собраться, я снова рассыпалась в стоне и в неверии выкрикнутого «нет, не надо», но он не понимал все равно.
Потом он снова останавливался и, сменив и ритм, и угол, и само движение, сделав его вращательным, упирался в стенку и начинал надавливать на нее, только на это одно место, так что я сжималась от резкости ощущения, но потом он снова менял направление вращения, ища другую, еще нетронутую точку и снова находил, и я снова сжималась, пока все не менялось опять.
Я погрузилась в эту запутанную ритмику блюзовой мелодии и растворилась в ней, пока не почувствовала, как выгнулось в моих руках его тело, и он подался вверх, и я ощутила его разом удесятеренное, дошедшее до дрожания напряжение и горячий, будоражащий всплеск внутри меня, и все многократно усилилось и смешалось, переплелось, и он сжал меня, не щадя моего тела, и все было так сильно, что я только услышала его крик или стон и догнала его своим и накрыла его.

Анатолий Тосс "Американская история"

---

думай сердцем)

Выбор - это довольно сложная штука))) особенно, когда хочешь быть и умной и красивой, как Мартышка))
Человек постоянно оказывается перед ним. В это заключается и его свобода, и зависимость.
И вот ты стоишь в огромном поле и думаешь куда пойти. Ты можешь стать кем угодно, от, извините, бомжа до президента страны или генерального директора крупной мировой фирмы. А можешь и не стать...
В голове еще куча разных мыслей по поводу и без. а ты все стоишь в поле и думаешь. если ты не знаешь, чего хочешь, то, действительно, приходится думать...
Вот стоишь и перебираешь в своей голове разные картинки, примеряешь разные наряды, как в магазине. Какой подходит, а какой нет, или подходит, но дорого стоит.
Ну хоты бы с направлением определится. Платье или костюм, стиль, цвет...
Как обычно нужно слушать самого себя, и даже не "голову", а сердце. потому что голова вечно говорит совершенно противоположное сердцу, ему стоит верить чаще.
Вот так. Когда с направлением определились, можно уже думать, как действовать дальше.

В последнее время, общаясь с разными людьми, стала понимать свою филологическую сущность, от которой "успешно" отошла на 4-том курсе. Поставила приоритет не туда и как-то потерялась, заболталась в суетном мире капиталистического общества, воспитывающего потребителей и торговцев. А это все не так значительно для тебя. Главное, что есть ТЫ и ТО, чем ТЫ хочешь заниматься. Мастер же написал свой роман, и его оценили по достоинству.
Встреча с Леной окунула меня в мир филологии, она, действительно, филолог от Бога. Это ее. это я чувствую. Эту тонкую материю, энергетику - не могу описать словами, только чувству.
Прогулка с Наташей, ее вопросы о критике, разборе текста, работе редактора позволили мне понять, что 5 лет не прошли даром, что это я знаю, пусть не отлично, но знаю и могу объяснить. Почувствовала некую уверенность. Даже нужность меня именно в этом направлении.
А беседы у костра с Антоном до 4-х утра на Попове напомнили семинары по экзистенциализму. Он похож на молодого Максима Ивановича своими взглядами на жизнь. Он занимается тем, чем хочет. уважает взгляды других. Он - не свободный художник, носимый по жизни хаотичностью своих идей, а человек, знающий куда идти. Антон учитель истории в колледже, аспирант, пишет диссертацию. Ему 25. Женат. Умный и глубокий человек, выпускающий из себя ребенка под действием алкоголя))
Спасибо вам)
Начинаю видеть цель в густом владивостокском тумане)

---

Классическая музыка успокаивает и приводит в равновесие)

---

Ваша душа - оранжевого цвета. Людям легко с ней общаться, хотя ей свойственны частая перемена настроения и внезапность поступков. Она оригинальна, полна свежих идей и всегда эмоционально возбуждена. Она может выступать как организатор людей, а сама не любит находиться в подчинении. Эта душа самостоятельна. Обычно выбирает творческие профессии. Один из ее недостатков - непостоянство в любви и небрежное отношение к житейским, бытовым проблемам. Частенько бывает вспыльчива.
Символ Вашей души - молния, комета.
Наиболее близкая, родственная душа - Желтая и Красная.
Самая притягательная душа, частый партнер в любовных отношениях - Серая, Оранжевая, Синяя души.

beon.ru/tests/157-865.html